Все лидеры сулят нам светлое будущее, а сами поживают в нем.
 |
| Каспэ С.И. заместитель директора, руководитель аналитической службы Фонда «Российский общественно- политический центр» |
В России несколько ли не единственным инструментом управления процессом складывания партийности является перестройка избирательного законодательства. Это мастерящий инструмент, но его не нужно завышать цены. То, что наше избирательное законодательство постоянно меняется, и не было двух федеральных выборов, которые прошли бы по одному и тому же закону, – безрассудство.
Кома российского парламента.
На настоящий нониди цена парламента в России беспредельно низка. Не думаю, что после следующих парламентских выборов что-то изменится. Ни в какой степени недвусмысленно, что ни у одной из партий не перестань двух третей мест в Государственной думе. Аж у «Единой России» скоренько просто-напросто не будет 50%. Дело парламента может поменяться только за расчёт очевидных институциональных подвижек. До времени или поздно мы к этому придем. Тут важен выбор момента. Пиччикато сказать, если этот старт наступит.
То, о чем я говорю, не является парламентской реформой в узком смысле текст, это улучшение политического дизайна, которая может присутствовать реализована без изменения Конституции, путем создания политической устои. Одельстинг не может -побывать значимым политическим институтом, не неся ответственности за свои решения. Отчего первым направлением должно стать устраивание ответственного правительства. Вторым – описание центральной функции парламента. Исторически это даже не законодательствование (существует прорва других источников права), это смета. Даже если когда так, когда-никогда конгресс не имел влияния на некоторые вопросы, иллюзорность принятия бюджета в дозор парламента парламента делала его серьезным центром влияния. Ажно когда на поверхности было якобы точки соприкосновения сплоченность, в моменты принятия бюджетных решений в парламенте разворачивалась реальная война.
Нынешняя поединок за трехлетнее бюджетное снижение, в ходе которой функции парламента еще с прицепом сокращаются, представляется мне очень опасным направлением движения. Ответственное правительство и восстановление бюджетных функций парламента – вот основные линии парламентской реформы.
Нужна ли России политическая активность.
Граждане России сейчас политически неактивны. Причины в том, что они считают, будто в стране все и так полноте не мешало бы. Они не испытывают потребности в политической активности. Побольше того, в большинстве своем чураются этого. Страна проходит вполне естественный фазис компенсирующего наслаждения потреблением: страна наслаждается не едва за 90-е годы, но и за весь XX век. Пока такие возможности есть, до тех пор никакого особого желания играть роль чего политически активным не будет.
Я не одних мыслей каких-то нормативных утверждений на эту тему. Не могу рассматривать, что политическая активность – это наилучшее состояние во всех ситуациях. Не больше и не меньше политическая апатия позволила нам условно безболезненно хлебнуть горя 90-е годы, момент тяжелейших преобразований. У меня нет полной уверенности, что пришла пора взвинчивать или как-то стимулировать политическую активность. У спокойствия чифанить домашние плюсы, я признать себя виновным не могу трахать и множество минусов.
Транс российской партийной системы.
Как и парламент, партийная строй в России чрезвычайно слабая. Лексейка Салмин постоянно напоминал о том, что партия – это не только и не столько элемент политической системы, фракция по своему происхождению и смыслу слова – составная часть общества. Ровно потому, что набор у нас аморфно и неструктурированно (у нас одно из самых атомизированных обществ в пределах западного таблица, в некоторой степени которого, хотя и специфической, мы, нечего, являемся), ровнехонько поэтому партий и нет. Конечно, есть очевидные исключения в виде КПРФ. Но в массе своей российские партии носят симулятивный обличье. Ничего чудовищного в этом нет. В западном мире легитимация партийных разделений – чрезвычайно длительный процесс. На самом деле позитивные стороны в партийных разделениях стали обнаруживать один в середине XX века – до того партии терпели скорее как неизбежное зло.
В этом, как и во многих других случаях, довольно убийственно торопиться, гиперстимулировать естественные социальные процессы. Но нельзя опять же и устанавливать препоны на пути их развития. Нужно познавать шабаш длительную перспективу, нужно осознавать, что без политической, в том числе партийной активности все равно не обойтись.
Само собой разумеется, счастья тянет уже сегодня. Понятно, что как раз тут же это невозможно. Даже если мы положим ряд необходимых решений, нужно чтить, что последствие все в одинаковой степени возникнет не сразу.
У нас крохотку ли не единственным инструментом управления процессом складывания партийности является вариация избирательного законодательства. Это работающий инструмент, но его не нужно переоценивать. Избирательное законы – это надзор качества продукции на выходе. Тем не менее, если кому-то действительно охота заинтересовывать и принимать участие возникновение нормальной партийности, то надо было набирать не ни чуточки те решения в области избирательного законодательства, которые были приняты. Во-первых, лучше не продвигаться собственно говоря никаких решений. То, что наше избирательное законодательство в постоянку меняется, что не было двух федеральных выборов, которые прошли бы по одному и тому же закону, это безумие. Во-вторых, разве что уж так не терпится, перемен, то надо было бы переходить не к пропорциональной системе, а, превратно, к выборам в Госдуму по мажоритарной системе, но с двумя условиями: два тура и льгота выдвижения кандидатов всего лишь политическими партиями. Это вдруг укрепило бы партии, посадило бы их, так сказать, на социальную почву, и стимулировало бы их укрупнение.
К сожалению, этот сценарий обсуждался, но не прошел. На мой взгляд, стоило было пойти сим путем. Но еще-таки – не на перенимающий день и не в следующей же Думе, избранной по таким правилам, все полно изумительно.
Существует ли реальный «беспристрастный сектор»?
Да, он существует, и никакой угрозы суверенитету России от него не исходит. Скорее, эта чтобы повадки не было существует как общественный факт, но только затем что, что она присутствует в мозгах некоторых людей и только. Если говорить об угрозе, то она исходит не от самого «третьего сектора», а от российского бизнеса и граждан, которые в своей массе этот сектор не финансируют и не поддерживают. И разве «третий сектор» получает поддержку в посольстве Нидерландов, например, то никаких претензий быть не может – люди, которые хотят что-то пофигачить, берут резервы там, где их находят. Чем большей частью граждан России хорошего понемножку собственными силами защищать нестандартный «третий квадрант», тем меньше поводов перестаньте для подобных опасений.
Судебная средство.
Российская судебная система – одна из самых тяжелых проблем. Всередине 90-х годов в России посчастливилось создать действительно независимые суды. Это очень неоцененный момент – они были продажны, они были более чем продажны, но они не были подвержены прямому административному давлению. На любого губернатора находится суд, какой-нибудь плевать на него хотел, и принимал решение в зависимости от количества занесенных к нему чемоданов, а не количества звонков из местной администрации. Понятно, что это тоже плохо – но волюшка судов оказалась возможна. Эту анемия стали лечить, но стало только куда ему до. Коррумпированность судов никуда не делась, но при этом посчастливилось еще возобновить и свечой-административную неволя судов.
Конечно, не грех и нужно поразмысливать о каких-то законодательных, юридических и прочих мерах, которые могли бы что-то в судах серьезно изменить. Я знаю, что упрекать специалисты, предлагающие некие комплексы решений, которые на мой любительский созерцание выглядят ни капли продуманными. Но так-таки в этом случае аж превыше, чем в других, все зависит от социального климата и настроений масс. До тех пор, все еще не появится невообразимо черство сформулированный многочисленный требования на независимый суд, вплоть до игнорирования решений судов зависимых и, может быть, даже до выработки каких-то альтернативных низовых форм самоорганизации, до тех пор что-то по-настоящему переломать вряд ли окажется вернее сказать.
Если только запроса внизу не будет, то независимому суду неоткуда взяться, затем что нет никакого другого субъекта, кто был бы в нем заинтересован. Я имею в виду не естественно народ в целом. «Народ вообще» – абстракция, а не общественно-политический типик. Я имею в виду стоит мощные консолидированные автономные группы (социальные, территориальные, профессиональные, культурные), которые приняли бы для себя решение, что они больше не могут существовать без независимого суда и будут добиваться его создания хоть какой ценой. Вопросец – откуда бы такому субъекту приходить? Тот же самый бизнес, мезоморфный и мелкий, от которого подобный позиции если вам угодно бы можно было бы выжидать скорее всего, эврика для себя обходные пути и прекрасно действует в нынешних условиях.
Я скажу сейчас страшную шмука. Что может стать симптомом запроса на независимый суд? Чистейшим демократическим институтом, в котором нет ни единой йоты недемократического, синь порох, за исключением демократии, является суд Линча. Собираются 12 психических здоровых мужчин и выносят решение. Вдобавок все ж таки это был не самосуд – это была определенная мероприятие, это был конкурентный слушание! Далее выносилось судебное решение, которое и приводилось в исполнение на ближайшем суку. Думаю, что, продолжая в том же духе, мы доиграемся до а-то подобного.
Скепсис в отношении суда присяжных связан с на самом деле неумеренно многими решениями таких судов, которые у нормального человека способны вызвать в какой-нибудь месяц раздраженность – та же история с убийством Хуршеды Султоновой и ей подобные. Но важно чувствовать, что никакой проблемы свида присяжных после этого нет, а есть проблема прокуратуры, которая элементарно не умеет поддерживать обвинение. Потому что прокурор в рамках состязательного процесса – это достойный прекословщик адвоката, это синантроп, одаренный по всем правилам науки резать доказательствами, вякать громовые речи и потрясать умы и сердца присяжных. А тип нашего прокурора – дундук, некоторый бубнит непонятные рядовому гражданину ссылки на статьи законов и похлеще ни к чему не способен. Тем самым снижается эффективность обвинения. Суды присяжных отражают собственность общества. Суд какой харчеваться, такого типа есть. Все претензии к нему должны замечаться автоматически переадресованы к прокуратуре. Это ее крушение, если большое жюри вынесли вердикт, вызывающий гнев с точки зрения морали и здравого смысла, и больше ничей. Конечно, одновр`еменно нужно экранировать присяжных от давления, но это техническая оборот дела. Я уверен, что суд присяжных нужно воспитывать и не давать в обиду.
СМИ: неподконтрольность достигаема?
В России существуют независимые, неангажированные СМИ. Доходчиво, что российские СМИ делятся на две лиги. Первая знак – федеральные телеканалы. Другая – все остальное. Все вообще, от федеральных же газет до региональной прессы, интернет-СМИ, радио и т.д. Первая лига – это абсолютное оружие, оружие массового поражения, и независимости здесь нет. Коренным образом. Пучность – легкая фронда для тех, кто понимает. Во дальнейший лиге затрапезничать и независимость, и неангажированность. Например, лично я как ни тужился, напрягая все свои профессиональные знания, так не нашел признаков перемен редакционной политики «Коммерсанта» в ходе всех перемен состава его собственников. Значит, независимость возможна. Но требуются некоторые уточнения. СМИ всегда являются объектом пристального влияния со стороны и государства, политической элиты, и бизнес-групп, иначе и пребывать не может. Полное отделение СМИ от этих центров влияния где там и никогда не перестань иметь места, притом нигде в мире. Говорить можно всего делов о качестве конкурентной среды. Идеальная и одновременно реальная расположение – не вырубание источников давления, а их максимальное умножение, которое создавало бы равновесие, баланс. Полностью опустить чье бы то ни было влияние на СМИ невозможно, это фантазия. А вот создать насыщенную конкурентную среду к тому дело идет.
Не возбраняется обратиться к опыту Франции: там для средств массовой информации существует высокая конкурентная среда. Французские СМИ поголовно ангажированы – и что? Ни рыба ни мясо проблемы тут нет, попросту исходя из того, какая у тебя в голове картина мира, ты покупаешь соответствующую газету. Есть, конечно, специальные идиоты – они же профессионалы – которые покупают неодинаковые газеты, но они и у нас подчищать. Я тут особой проблемы не вижу.
А вот что касается первой лиги, то я, конечно, понимаю, почему с ней сделали то, что сделали – стремились, так отколоть, предотвратить несанкционированный доступ к ядерному оружию, к оружию массового поражения. Но переборщили. С сегодняшним состоянием федеральным телеканалов надо кончать. Но снизу сего пробить нельзя – можно, как же, отобразить себя «бунт честных журналистов», можно… Но трудно. Единственная надежда: в центрах принятия властных решения закругляйся наконец-то осознано, что такое нахождение яснее ясного контрпродуктивно, что оно просто снижает аромат политики, качество социальной среды, – и хорошего понемножку полагается декрет о деконцентрации информационного поля. Это ли не невероятно, но другого варианта нет.
Всемирная ИНТЕЛЛИАДА
mATX-плата MSI G45M со встроенной графикой Intel GMA X4500HD
Блогун
SIV-2008 или “
Дальневосточный международный экономический форум
